Таня савичева дневник статья. Когда слово «умер» исчезает

Дневник Тани Савичевой – символ блокады и, по легенде, один из обвинительных документов на Нюрнбергском процессе – написан синим карандашом в телефонной книжке. 11-летняя Таня взяла ее, наполовину заполненную чертежами, у сестры Нины. В дневнике девять записей. Шесть из них – даты смерти членов Таниной семьи. Постепенно слово «умер» исчезает: остаются одни имена и даты.

ДОСЛОВНО:

Савичевы умерли

Умерли все

Осталась одна Таня

САВИЧЕВЫ

Таня – младший ребенок в многодетной семье Савичевых . Отец, Николай Родионович, открыл в 1910 году на Васильевском острове «Трудовую Артель братьев Савичевых» с пекарней и булочной-кондитерской, а также кинотеатр. В булочной работали сам Николай, три его брата (Дмитрий, Василий и Алексей) и супруга Мария Игнатьевна.

В 1935-ом семью Савичева как нэпмана лишили всего и выдворили из Ленинграда . В ссылке в районе Луги Николай заболел раком и умер, ему было 52 года. Но семья смогла вернуться в Ленинград.

Когда началась война, Тане было 11 лет, она только окончила третий класс. С нею в городе оставались 52-летняя мама, 74-летняя бабушка Евдокия Григорьевна, две сестры – Женя (32 года) и Нина (22 года), и два брата – Леонид, которого родные называли Лекой (24 года) и Михаил (20 лет), а также два дяди – Василий и Алексей.

На лето Савичевы планировали уехать в Дворищи (под Гдовом ) к маминой сестре. 21 июня Михаил отправился на поезде в сторону Кингисеппа . Через две недели в Дворищи должны были уехать и Таня с мамой, а Леонид, Нина и Женя приехали бы, когда им дали бы отпуска. Причиной задержки стало день рождения бабушки: хотели отпраздновать вместе.

22 июня Евдокии Григорьевне исполнилось 74 года. Началась война. Савичевы остались в городе, чтобы помочь армии. Леонид вместе с дядьками пришли в военкоматы, но им отказали: Леониду – по здоровью, Василию и Алексею – по возрасту.

Михаил из Дворищ ушел в партизанский отряд и провел в нем несколько лет, вестей от него не было, поэтому оставшиеся в Ленинграде родственники почли его погибшим.

Позже, в феврале 1942-го, из блокадного города вырвалась и Нина: ее срочно эвакуировали вместе с предприятием по Дороге жизни. Но семья об этом не знала. Когда Нина пропала, родные решили, что она погибла при артобстреле. О том, что Нина и Михаил все-таки живы, Таня так и не узнала.

УМЕРЛИ ВСЕ

Первой, в декабре 1941-го, погибла Женя. Тайком от родных она часто сдавала кровь для спасения раненых, к тому же, работала на заводе, до которого нужно было идти семь километров в одну сторону. Когда однажды Женя не пришла на завод, Нина отпросилась и поспешила к сестре на Моховую. Евгения умерла у нее на руках.

В январе скончалась Евдокия Григорьевна. С диагнозом «третья степень алиментарной дистрофии» ей нужна была срочная госпитализация, но женщина отказывалась: другим помощь нужнее. Умирая, она попросила не хоронить ее сразу, ведь ее продуктовую карточку можно было бы использовать до конца месяца.

В марте умер Леонид. Он днем и ночью работал на Адмиралтейском заводе. Следом за ним скончались от истощения дядьки Василий и Алексей.

Последней Таня потеряла маму. Мария Игнатьевна трудилась на производстве военного обмундирования.

ОДНА ТАНЯ

Оставшись одна, Таня обратилась за помощью к соседям Афанасьевым . Они завернули в одеяло и свезли тело Марии Игнатьевны в ангар, где складировали трупы. Сама Таня в последний путь маму проводить не смогла: она была слишком слаба.

На следующий день, взяв палехскую шкатулку с маминой свадебной фатой, венчальными свечами и шестью свидетельствами о смерти, Таня отправилась к бабушкиной племяннице Евдокии Арсеньевой . Женщина оформила над девочкой опекунство. Когда тетя Дуся уходила на работу на завод, на полторы смены без перерыва, то отправляла Таню на улицу.

125 детей детдома №48 прибыли в Шатки Горьковской области в августе 1942-го. Таня была одной из пяти детей, которые были инфицированы, и единственной, у кого был туберкулез. Ее долгое время лечили, а в марте 1944-го отправили в дом инвалидов. Спустя два месяца девочку перевели в инфекционное отделение районной больницы. Туберкулез и дистрофия прогрессировали, и 1 июля 1944-го Таня умерла. Ее как безродную похоронил на местном кладбище больничный конюх…

Танин дневник, лежащий в шкатулке у тети Дуси, нашла ее сестра Нина, вернувшись в освобожденный Ленинград. Сейчас он экспонат Музея истории Санкт-Петербурга .

Шла Великая отечественная война. В 1941 году, немецко-фашистские захватчики окружили город Ленинград (ныне Санкт-Петербург) и стали бомбить его и обстреливать. Гитлер говорил, что Ленинград нужно сравнять с землей, а всех жителей уничтожить. Попасть в город было практически невозможно, только лишь в зимнее время по льду Ладожского озера, поступили продукты, которых было очень мало, путь по которому поступали продукты в город, называли «ДОРОГА ЖИЗНИ».

Героически обороняли город наши войска, а в самом Ленинграде несмотря на голод, холод и постоянные бомбежки, ни на минуту не останавливались заводы, люди работали в две и три смены. В тяжелых условиях, город умирал, но не сдавался. Умирали жители Ленинграда от голода, кусочек хлеба делили на несколько человек, иногда так кушали один раз в день. Очень страшно было смотреть на изможденных людей. Вся страна переживала о том, что Ленинград находится в блокаде.

В это время в Ленинграде жила девочка по имени ТаняСавичева - школьница, которая с самого начала блокады Ленинграда начала вести дневник в записной книжке. На шести страницах этого дневника, даты смерти близких людей Тани.

Когда война закончилась, вся страна узнала о дневнике маленькой девочки. Вся ее семья, шесть человек, погибла от голода. Таня писала: «Бабушка умерла 25 января» , «Дядя Алеша 10 мая…» , «Мама 13 мая…», «Умерли все. Осталась одна Таня» . Таню спасли от голодной смерти. Ее вывезли из Ленинградаи стали лечить от полного истощения, но было уже очень поздно, не помогли ни лекарства, ни еда. Голод, холод и смерть родных полностью уничтожили ее здоровье, через некоторое время, как Таня прибыла в госпиталь она умерла. Но оставила для нас этот маленький дневник.

В семье Николая Родионовича и Марии Игнатьевны Савичевых было восемь детей, Таня — самая младшая. В её скорбный дневник попали только сестра Женя и брат Леонид. Двое других детей, Нина и Михаил, считались пропавшими, а ещё трое погибли в младенчестве.

Отец Тани, Николай Родионович, умер незадолго до войны, в 1936 году. Ещё до революции он открыл пекарню, булочную и кинотеатр, которые приносили неплохой доход. После того как советская власть свернула новую экономическую политику, Николай Савичев лишился своих предприятий и был выслан из Ленинграда. Однако, на свою беду, через некоторое время семья всё-таки смогла вернуться в родной город.

«Женя умерла 28 дек. в 12.30 час. утра 1941 г.»

Первой жертвой войны в семье Савичевых стала Женя — самый старший ребёнок Николая Родионовича и Марии Игнатьевны. Она родилась в 1909 году, успела выйти замуж и развестись. После замужества Женя покинула отчий дом на 2-й линии Васильевского острова и переехала на Моховую. Она осталась жить в новой квартире и после развода. Здесь же Евгения Николаевна Савичева скончалась 28 декабря 1941 года.

Женя работала в архиве Невского машиностроительного завода. Она, как и сотни тысяч других работников тыла, каждый день совершала настоящий подвиг: в это тяжёлое, голодное время не только трудилась сверхурочно (иногда — по две смены подряд), но и сдавала кровь для бойцов Красной Армии.

Это и стало одной из причин её гибели зимой 1941 года. В Ленинграде ударили сильные морозы, которые горожанам пришлось переживать без отопления, электричества и общественного транспорта. Женя, обессилевшая от работы и постоянной сдачи крови, два раза в день преодолевала путь длиной 7 км — от дома до завода. Она шла и в страшный мороз, и в метель, неизменно проваливаясь в глубокие сугробы, которые никто не убирал. Иногда Женя оставалась на ночь на заводе, но отдыха ей это не приносило: старшая из детей Савичевых брала дополнительную смену.

• Wikimedia

Женя не пришла на работу лишь однажды, в самом конце декабря 1941 года. Её сестра Нина, работавшая на том же заводе конструктором, начала беспокоиться. Воскресным утром 28 декабря она, отпросившись со смены, побежала на Моховую. Нина Савичева нашла свою сестру уже при смерти.

Женя очень боялась, что ей в глаза попадёт земля, если её станут хоронить без гроба, поэтому Савичевы отдали две буханки хлеба и папиросы из своих скудных запасов, чтобы найти гроб и похоронить Женю на Смоленском кладбище.

В день похорон Мария Игнатьевна Савичева сказала над могилой дочери: «Вот мы тебя хороним, Женечка. А кто и как нас хоронить будет?» В день смерти Жени её сестра Таня начала свой скорбный дневник. Она взяла блокнот Нины и перелистнула страницы, где старшая сестра описывала строение паровых котлов. На каждом листе блокнота стояла буква алфавита. Таня нашла в пустой половине книжечки букву «ж» и синим карандашом написала: «Женя умерла 28 дек. в 12.30 час. утра 1941 г.». Короткое предложение заняло всю страницу: девочка писала крупным неровным почерком, помещая на строчке по одному-два слова.

«Бабушка умерла 25 янв. 3 ч. дня 1942 г.»

22 июня 1941 года исполнилось 74 года матери Марии Игнатьевны — Евдокии Григорьевне Фёдоровой. В начале января Таниной бабушке поставили диагноз — последняя степень алиментарной дистрофии. Это означало, что недостаток веса у Евдокии Григорьевны превышал 30%, и без срочной госпитализации шансов выжить у неё не было. Но от больницы она отказалась, сказав, что все палаты и так забиты. Евдокия Григорьевна умерла 25 января 1942 года — через два дня после 12-летия Тани. Точное место захоронения Евдокии Григорьевны неизвестно — к этому моменту умерших уже редко хоронили отдельно, чаще всего они попадали в братские могилы. Вероятнее всего, Евдокия Григорьевна оказалась в одной из таких могил на Пискарёвском кладбище.

Перед смертью бабушка попросила не хоронить её до начала февраля — таким образом, у Савичевых сохранялась январская продовольственная карточка Евдокии Григорьевны, по которой можно было получать продукты ещё несколько оставшихся в январе дней.

Умирающие в ленинградской блокаде люди часто завещали свои карточки родственникам. Чтобы остановить раздачу продуктов мертвецам, власти города ввели дополнительную регистрацию в середине каждого месяца.

• Wikimedia

25 января в дневнике Тани появилась ещё одна запись: «Бабушка умерла 25 янв. 3 ч. дня 1942 г.». Официальной датой смерти Евдокии Григорьевны Фёдоровой стало 1 февраля 1942 года — день, когда закончился срок действия её продовольственной карточки.

«Лёка умер 17 марта в 5 часутра в 1942 г.»

Старший брат Тани Леонид (или Лёка, как называли его родные) был ровесником революции и характер имел соответствующий. В военкомат он помчался сразу после того, как узнал о начале войны, но на фронт его не взяли — слишком сильная близорукость. Да и в тылу Леонид был куда полезнее: старший сын в семье Савичевых был талантливым инженером. Если бы не ссылка отца, он мог бы получить высшее образование и достичь успеха на выбранном поприще, но сыну «лишенца» позволили закончить только фабрично-заводское училище. По воспоминаниям Нины Савичевой, Леонид однажды смастерил приёмник и пообещал сестре, что когда-нибудь она сможет сидеть дома и смотреть спектакли из любого театра в мире. Нина действительно дожила до этого времени.

Кроме того, юноша был музыкально одарён. В семье Савичевых поощряли занятия музыкой, поэтому у Леонида и его друзей даже был собственный струнный оркестр. Возможно, и это увлечение переросло бы в нечто большее, если бы не блокада Ленинграда.

• Wikimedia

Судьба Леонида во многом повторяет судьбу Жени Савичевой. Тоже завод, тоже изнурительная работа, не кончающаяся ни днём ни ночью. На родном Адмиралтейском заводе молодого Савичева очень ценили: юноша был не только способным, но и старательным, исполнительным. Как и сестра Женя, он не пришёл на работу лишь однажды — в тот день, когда оказался в заводском стационаре с дистрофией. Младшая сестра, от горя и слабости делая ошибки в дневнике, напишет: «Лёка умер 17 марта в 5 часутра в 1942 г.». Леониду Савичеву было всего 24 года.

«Дядя Вася умер в 13 апр 2 ч ночь 1942 г.»

У отца Тани, Николая Родионовича, было пятеро братьев и сестра. Три брата жили в том же доме на 2-й линии Васильевского острова, но этажом выше. Двое из них — Василий и Алексей — дожили до войны. В тяжёлое блокадное время все Савичевы решили жить в одной квартире, чтобы помогать друг другу.

В 1941 году Василию Савичеву было 56 лет. В годы Первой мировой он воевал и получил боевую награду, потом вместе с братьями содержал булочную. После того как предприятие Савичевых закрыли, он стал директором магазина «Букинист», где и проработал до конца своих дней.

Василий Савичев, как и его племянник Леонид, стремился попасть на фронт, но, несмотря на боевой опыт, добровольцем его не взяли — по возрасту.

Дядя Вася, как и другие члены семьи, обожал маленькую Таню. Страшной зимой 1941—1942 годов он растапливал печку своей библиотекой, но одну книгу, «Мифы Древней Греции», не тронул — подарил племяннице. «Дядя Вася умер в 13 апр 2 ч ночь 1942 г.», — напишет Таня, путаясь в предлогах и падежах. По злой иронии судьбы именно в это время в душах ленинградцев затеплилась надежда: была увеличена норма хлеба, открывались бани, начали ходить трамваи.

«Дядя Лёша 10 мая в 4 ч дня 1942 г.»

Алексей Савичев был гораздо старше своих братьев Николая и Василия — к началу войны ему исполнился 71 год. Несмотря на преклонный возраст, Алексей Родионович хотел оказаться в боевом строю. Разумеется, добровольцем на фронт его не взяли.

Алексей Савичев выполнял ту же работу, что и остальные, гораздо более молодые члены семьи. Строил баррикады, рыл траншеи, дежурил на крышах. Как и тысячи других ленинградцев, он умер от последней стадии дистрофии. В записи о смерти дяди Лёши измученная, тяжело больная и совершенно обессиленная Таня пропустила слово «умер». Вероятно, оно стало невыносимым для измученного страданиями ребёнка.

«Мама в 13 мая в 7.30 час утра 1942 г.»

Весной 1942 года Мария Игнатьевна уже была тяжело больна цингой. Таня бегала на рынок, пыталась достать для матери лук, — девочка не верила, что неизменно добрая, сильная и выносливая мама может умереть и оставить её одну. Но сама Мария Игнатьевна понимала, что скоро это произойдёт, и наказала дочери после её смерти идти к дальней родственнице, тёте Дусе.

• РИА Новости

Мария Игнатьевна после краха предприятий мужа начала работать в швейной Артели имени 1 мая, где вскоре стала лучшей вышивальщицей. Она очень любила музыку. В доме было множество самых разнообразных инструментов, от банджо до пианино, и Савичевы устраивали домашние концерты. Мальчики, Михаил и Леонид, играли, девочки, Нина и Таня, пели. С войной все развлечения закончились: Мария Игнатьевна стала шить форму для фронтовиков и выходить на оборонительные дежурства.

Запись о смерти горячо любимой мамы — самая сбивчивая в дневнике. Таня снова пропускает слово «умерла» и путается в предлогах. 13 мая 1942 года разбитая цингой, дистрофией и туберкулёзом Таня Савичева покинула родной дом. На один день её приютили соседи — семья Николаенко. Они и похоронили Марию Игнатьевну.

«Савичевы умерли. Умерли все»

Таня ничего не знала о судьбах сестры Нины и брата Михаила. Нина пропала в последний день зимы 1942 года. Она работала вместе с Женей, и путь от завода до дома был для неё так же труден. Нина всё чаще оставалась ночевать на работе, а 28 февраля пропала. В тот день в городе был сильный обстрел, и родные посчитали Нину погибшей. На самом деле девушка оказалась в эвакуации: весь завод в срочном порядке отправили за Ладожское озеро, и она не успела послать весточку родным. Нина долго болела, потом работала в Калининской области и ничего не могла узнать о своей семье — в блокадный Ленинград письма не доходили. Но девушка не переставала писать и ждать, что в один прекрасный день ответ всё же придёт.

• РИА Новости

Нина Николаевна Савичева вернулась в Ленинград в августе 1945 года. Война уже закончилась, но легально попасть в город всё ещё было очень сложно, поэтому Нину провезли «контрабандой» в грузовике. Только тогда она узнала, что случилось с её семьёй.

Михаил был единственным членом семьи Савичевых, не попавшим в блокаду. За день до начала войны он уехал в Кингисепп. Михаил оказался на оккупированной немцами территории и ушёл в лес к партизанам. Воевал долго, до января 1944 года. После тяжёлого ранения его отправили в освобождённый Ленинград. Война сделала его инвалидом, он передвигался на костылях. Вернувшись в родной город, Михаил начал наводить справки о родных. Ему удалось узнать всё о судьбе своей семьи раньше, чем Нине. Узнав, что никого из родных в Ленинграде больше нет, он навсегда покинул город и переехал в Сланцы, в Ленинградской области. Он устроился на почту, где проработал всю жизнь.

«Осталась одна Таня»

Таня не смогла похоронить маму — была слишком слаба. Дочь соседей Вера так вспоминает последний путь Марии Игнатьевны:

«За мостом через Смоленку находился огромный ангар. Туда свозили трупы со всего Васильевского острова. Мы занесли туда тело и оставили. Помню, там была гора трупов. Когда туда вошли, раздался жуткий стон. Это из горла кого-то из мёртвых выходил воздух… Мне стало очень страшно».

На следующее утро Таня, взяв из дома все ценные вещи, пошла к тёте Дусе. Евдокия Петровна Арсеньева была племянницей Таниной бабушки. Тяжёлое детство сделало её замкнутой и нелюдимой, но Таню она взяла к себе. Евдокия Петровна перевезла на сохранение многие вещи Савичевых и пыталась выходить Таню. Но тщетно. Единственным шансом на спасение для девочки стала эвакуация и срочная медицинская помощь. Евдокия Петровна сняла с себя опекунство и определила Таню в детский дом №48.

В Горьковской области детей выходили. В посёлок Красный Бор приехали 125 юных пассажиров, 124 из них пережили войну. Умерла только Таня Савичева.

• РИА Новости

Практически все дети страдали от последствий тяжёлой голодовки, но не страдали инфекционными заболеваниями. Из 125 человек трое болели чесоткой, один — стоматитом, но эти недуги не входили в разряд смертельно опасных. Тяжело больным ребёнком оказалась только Таня Савичева: в детстве у неё был туберкулёз позвоночника, который вновь дал о себе знать.

Девочку изолировали от других детей, рядом с ней мог находиться только один человек — медсестра Нина Михайловна Серёдкина. Со стороны могло показаться, что Таня выздоравливает — постепенно она начинала ходить с костылями, а потом и вовсе стала обходиться без них, держась за стену. Но на самом деле, болезнь только прогрессировала. В мае 1944 года Таню Савичеву перевели в Шатковскую районную больницу, откуда ей уже не суждено было выйти.

«Я хорошо помню эту девочку, — вспоминает медсестра Шатковской больницы Анна Журкина. — Худенькое личико, широко открытые глаза. День и ночь я не отходила от Танечки, но болезнь была неумолима, и она вырвала её из моих рук. Я не могу без слез вспоминать это...»

Это случилось 1 июля 1944 года. Короткая запись, «Савичева Т.Н. Понетаевка. Туберкулез кишок. Умерла 01.07.44», и заброшенная могилка — вот и всё, что осталось после смерти Тани Савичевой. Лишь много лет спустя её дневник прогремит на весь мир, её образ воссоздадут в памятниках, и её могилу обнаружат.

Она так и не стала взрослой

Существует легенда, что дневник Тани Савичевой был использован во время Нюрнбергского процесса в качестве одного из главных документов обвинения, но вряд ли это так: все документы Нюрнбергского процесса хранятся в специальном архиве, а дневник Тани Савичевой выставлен в Музее истории Ленинграда. Но неофициально он действительно стал одним из главных обвинительных документов Второй мировой войны. Его со слезами на глазах вспоминают так же, как дневник Анны Франк или журавликов Садако Сасаки. Память о дневнике Тани Савичевой увековечивают, чтобы никто не забыл о сотнях тысяч детей, у которых отобрали право стать взрослыми.

Таня Савичева

Эту девочку, которая не дожила и до 15 лет, всегда вспоминают в связи с блокадой Ленинграда. Она – символ тех страданий, которые перенесли все его жители. Её дневник, состоящий всего из девяти записей, передает весь ужас и чувство безнадежности, которые охватывали её душу, когда один за другим уходили все её близкие.

Таня Савичева родилась 25 января 1930 года в селе Дворищи под Гдовом, а выросла, как и её братья и сёстры, в Ленинграде. Таня была пятым и самым младшим ребёнком в семье - у неё было две сестры и два брата.

Летом 1941 года Савичевы собирались уехать из Ленинграда, но не успели, война застала их врасплох. Им ничего не оставалось кроме того, чтобы помогать по мере сил фронту и надеяться на окончание этого ужаса. Записная книжка досталась Тане в память о старшей сестре Нине, пропавшей без вести во время обстрела. В семье её все считали погибшей.

Тогда Таня и стала делать свои страшные записи.

«Савичевы умерли»

«Умерли все»

«Осталась одна Таня»

Таню нашли в её доме служащие санитарных команд, обходившие дома в поисках выживших. Её вывезли в поселок Шатки вместе со многими сиротами, такими как она, но спасти девочку уже не удалось.

Таня Савичева умерла 1 июля 1944 года, так и не дожив до Победы, так и не узнав, что её сестра Нина и брат Миша живы, что она не одна. Дневник Тани стал одним из доказательств обвинения на Нюрнбергском процессе, а сама она навсегда осталась в памяти тех, кто выжил в эти страшные годы.

***********************************

Татьяна Николаевна Савичева (23 января 1930, Дворищи, Лядский район,Ленинградская область - 1 июля 1944, Шатки, Горьковская область) -ленинградская школьница, которая с начала блокады Ленинграда начала вести дневник в записной книжке, оставшейся от её старшей сестры Нины. В этом дневнике девять страниц, на шести из которых даты смерти близких ей людей - матери, бабушки, сестры, брата и двух дядей. Почти вся семья Тани Савичевой погибла во время ленинградской блокады в период с декабря 1941 года по май 1942 года. Сама Таня была эвакуирована, но её здоровье было сильно подорвано и она тоже умерла. Блокаду пережили только её старшие сестра Нина и брат Михаил, благодаря которым дневник Тани стал одним из символов Великой Отечественной войны.

Таня родилась 23 января 1930 года в семье нэпмана Николая Родионовича Савичева (род. в 1884) и Марии Игнатьевны Фёдоровой (род. в 1889) в селе Дворищи под Гдовом у Чудского озера, но, как и её братья и сёстры, выросла вЛенинграде (из-за чего очень часто её местом рождения ошибочно указан Ленинград). Мария Савичева заранее решила, что не будет оставаться для родов в Ленинграде и, будучи на последнем месяце беременности, поехала в Дворище к её сестре Капитолине, чей муж был врачом и помог принять у Марии роды. Назад в Ленинград она вернулась, когда Тане уже было несколько месяцев. Известно три возможные даты рождения Тани: 25 января 1930 года - эта дата встречается во многих источниках и, вероятно, подогнана под Татьянин день; 23 февраля 1930 года - такая дата написана на мемориальной доске во дворе её дома; 23 января 1930 года - Лилия Маркова в своей статье «Блокадная хроника Тани Савичевой » утверждает, что именно эта дата является настоящей датой рождения Тани Савичевой.

Отцу Тани - Николаю Савичеву - принадлежала открытая им в 1910 году в годы НЭПа на 2-й линии Васильевского острова в доме № 13/6 «Трудовая Артель братьев Савичевых» с пекарней и булочной-кондитерской при ней, а также кинотеатр «Совет» на углу Суворовского проспекта и 6-й Советской улицы. В булочной работали сам Николай, Мария и три брата Николая - Дмитрий, Василий и Алексей.

Таня была пятым и самым младшим ребёнком Марии и Николая. У неё было две сестры - Евгения (родилась в 1909) и Нина (родилась 23 ноября 1918); и два брата - Леонид «Лёка» (родился в 1917) и Михаил (родился в 1921). Появление в их семье пятого ребёнка Нина Савичева спустя много лет вспоминала так:

Танюша была младшей. Вечерами мы собирались за большим обеденным столом. Мама ставила в центр корзинку, в которой спала Таня, а мы смотрели, боясь лишний раз вздохнуть и разбудить малышку.

В 30-е годы Николай Савичев, как нэпман, стал «лишенцем», а в 1935 году семья Савичевых была выслана НКВД из Ленинграда за 101-й километр в район Луги, но через какое-то время она смогла вернуться в город, однако Николай в ссылке заболел и умер от рака 5 марта 1936 года в возрасте 52 лет. Его похоронили на Смоленском православном кладбищенедалеко от часовни Ксении Блаженной, где ранее в 1916 были похоронены его сын и две дочери, умершие в младенческом возрасте от скарлатины.

Высшее образование Тане и её братьям и сёстрам, как детям «лишенца», получить было невозможно. Они также не имели права вступать в комсомол и учиться в вузах. К началу войны Нина и Женя работали вместе на Невском машиностроительном заводе имени Ленина (Женя - в архиве, а Нина - в конструкторском бюро), Леонид служил строгальщиком на Судомеханическом заводе, а Миша окончил фабрично-заводское училище и работал слесарем-сборщиком. Мария стала белошвейкой, работала мастером-надомником в швейной «Артели имени 1 Мая» и считалась там одной из лучших вышивальщиц. Леонид увлекался музыкой и вместе с друзьями создал самодеятельный струнный оркестр. Часто они проводили репетиции в его квартире - у Савичевых было много музыкальных инструментов: пианино, гитары, банджо, балалайка, мандолина. В свободное время Савичевы устраивали домашние концерты: Леонид с Михаилом играли, Мария с Таней пели, остальные держались припевкой.

В памяти Нины и Миши Таня осталась как очень застенчивая и не по-детски серьёзная:

Таня была золотая девочка. Любознательная, с легким, ровным характером. Очень хорошо умела слушать. Мы ей все рассказывали - о работе, о спорте, о друзьях.

Особенно хорошие отношения у Тани были с её дядей Василием. У него в квартире была небольшая библиотека, и вопросы о жизни Таня задавала именно ему. Вдвоём они часто гуляли вдоль Невы.

К началу войны Савичевы жили всё в том же доме № 13/6 на 2-й линии Васильевского острова. Таня вместе с матерью, Ниной, Леонидом, Мишей и бабушкой по материнской линии Евдокией Григорьевной Арсеньевой (родилась 22 июня 1867) жили на первом этаже в квартире № 1. Женя к тому моменту вышла замуж за Юрия Николаевича Путиловского и переселилась на Моховую улицу (дом № 20, квартира № 11), но их отношения не заладились и они развелись. Несмотря на развод, Женя продолжала жить на Моховой, наведываясь домой в основном по воскресеньям. Этажом выше в доме № 13/6 жили два дяди Тани: Василий и Алексей. После ликвидации «Артели» они сменили профессию: Василий стал директором магазина «Букинист» на Петроградской стороне, а Алексей до пенсии работал заводским снабженцем. Их брат Дмитрий умер ещё до начала войны, а его жена, Мария Михайловна Савичева, скончалась в феврале 1942 года в возрасте 46 лет (похоронена на Пискарёвском кладбище).

В конце мая 1941 года Таня Савичева закончила третий класс школы № 35 на Съездовской линии (теперь Кадетская линия) Васильевского острова и должна была в сентябре пойти в четвёртый.

Лето 1941 года Савичевы планировали провести о всё тех же Дворищах (у сестры Марии Капитолины там жили ещё два брата Николая: Григорий и Гавриил). 21 июня Михаил сел на поезд, отправляющийся в Кингисепп. Через две недели, отпраздновав день рождения бабушки, туда должны были отправиться Таня с мамой. Леонид, Нина и Женя собирались приехать в Дворищи в зависимости от того, когда кому из них дадут отпуск на работе. В день нападения Германии на СССР 22 июня их бабушке Евдокии исполнилось 74 года. Узнав о начале войны, Савичевы решили остаться в городе и помогать армии.

В первые же дни войны Леонид и его дяди Василий и Алексей отправились в военкоматы, но получили отказы: Леонида не взяли из-за зрения, Василия и Алексея из-за возраста. Нина с заводскими сослуживцами стала рыть окопы в Рыбацком, Колпино, в Шушарах, после чего начала дежурить на вышке поста воздушного наблюдения в штабе заводского МПВО. Женя тайком от бабушки и мамы стала сдавать кровь для спасения раненых бойцов и командиров. Мария, как и всех работницы швейных мастерских в городе, была отправлена на производстве военного обмундирования. Таня, как и все ленинградские дети, в те дни помогала очищать чердаки от мусора и собирала стеклянную тару для зажигательных бутылок. Когда Савичевы узнали, что 9 июля Псков был захвачен немцами, у них пропала надежда, что Миша сможет вернуться домой. Со временем они стали считать его погибшим, не зная, что он попал в партизанский отряд.

16 сентября в квартире Савичевых, как и во многих других, был отключён телефон. 3 ноября в Ленинграде с большим опозданием начался новый учебный год, Таня ходила в свою школу № 35 до тех пор, пока с наступлением зимы занятия в ленинградских школах постепенно не прекратились.

Первой не стало Жени. К декабрю 1941 года в Ленинграде остановилась работа транспорта, а поскольку улицы города были полностью занесены снегом, который не убирался всю зиму, то чтобы попасть на завод, Жене приходилось идти от дома пешком почти семь километров. Иногда она оставалась ночевать на заводе, чтобы сохранить силы для работы еще на две смены. Однако здоровья у неё уже не хватало и однажды Женя не пришла на завод. Обеспокоенная её отсутствием, утром в воскресенье, 28 декабря, Нина отпросилась с ночной смены и поспешила к сестре на Моховую улицу, где та умерла у неё на руках в 32 года. Вероятно, чтобы не забыть дату смерти Жени, Таня решила её записать. Для этого она взяла записную книжку Нины, которую той подарил когда-то Лёка. Половину книжки Нина превратила в справочник чертёжника-конструктора, заполнив ее сведениями о задвижках, вентилях, клапанах, трубопроводах и прочей арматуре для котлов. Другая половина книжки, с алфавитом, оставалась чистой и Таня решила писать на ней.

Как сейчас помню тот Новый год. Никто из нас не дождался полуночи, спать легли голодными, радовались уже тому, что дома тепло. Сосед топил печку книжками из своей библиотеки. Тане он подарил тогда огромный том "Мифов Древней Греции". Как раз тогда втайне от всех сестра взяла мою записную книжку.

На странице под буквой «Ж» Таня пишет:

Даже сами Нина и Миша долгое время считали, что записи Таня делала синим химическим карандашом, которым Нина подводила глаза. И только в 2009 эксперты «Государственного Музея истории Санкт-Петербурга», готовя дневник к закрытой экспозиции, с точностью установили, что записи Таня делала не химическим карандашом, а обычным цветным.

Вначале Женю хотели похоронить на Серафимовском кладбище, однако это оказалось невозможно из-за того, что все подступы к воротам кладбища были завалены трупами, которые некому было хоронить, и поэтому было решено отвезти тело Жени на Остров Декабристов и похоронить там на Смоленском лютеранском кладбище. С помощью её бывшего мужа Юрия удалось достать гроб. По воспоминаниям Нины, уже на кладбище Мария, склонившись над гробом старшей дочери, произнесла фразу, которая для их семьи стала роковой: «Вот мы тебя хороним, Женечка. А кто и как нас хоронить будет? ».

19 января 1942 года вышло постановление открыть столовые для детей в возрасте от восьми до двенадцати лет. Таня ходила в них вплоть до 22 января. 23 января ей исполнилось двенадцать лет, вследствие чего, по меркам блокадного города, она вышла из детского возраста и отныне получала такую же норму хлеба, как и взрослый человек.

В начале января Евдокии был поставлен страшный диагноз: третья степень алиментарной дистрофии. При таком состоянии требовалась срочная госпитализация, но Евдокия отказалась, ссылаясь на то, что ленинградские больницы и без того переполнены. Она умерла 25 января, спустя два дня после дня рождения Тани. В книжке Нины на странице с буквой «Б» Таня пишет:

Перед смертью бабушка очень просила, чтобы не выбрасывали её карточку, потому что её можно было использовать ещё до конца месяца. Так делали многие в Ленинграде, и это на какое-то время поддерживало жизнь родственников и близких умершего. Чтобы исключить такое «незаконное пользование» карточками, впоследствии была введена перерегистрация в середине каждого месяца. Поэтому в свидетельстве о смерти, которое Мария получила в райсобесе, стоит другое число - 1 февраля. Евдокия - единственная из семьи Савичевых, чьё место захоронения осталось неизвестным - Нина не участвовала в её похоронах, потому что вместе с Лёкой к тому моменту уже давно была на казарменном заводском положении и дома почти не бывала. Возможно, Евдокию похоронили в братской могиле на Пискарёвском кладбище.

Нина и Миша

28 февраля 1942 Нина должна была прийти домой, но так и не пришла. В тот день был сильный артобстрел, и, видимо, Савичевы посчитали Нину погибшей, не зная, что Нина вместе со всем предприятием, где она работала, была спешно эвакуирована через Ладожское озеро на «Большую Землю». Письма в осаждённый Ленинград почти не ходили, и Нина, как и Миша, не могла передать родным никакой весточки. В дневник сестру и брата Таня так и не записала, возможно надеясь, что те живы.

Нина пережила войну и до последних дней своей жизни жила в Ленинграде (Санкт-Петербурге). 6 февраля 2013 года Нина умерла в возрасте 94 лет. Была похоронена на кладбище, в поселке Вырица.

Лёка буквально жил на Адмиралтейском заводе, работая там днём и ночью. Родных навещать приходилось редко, хотя завод был недалеко от дома - на противоположном берегу Невы, за мостом Лейтенанта Шмидта. В большинстве случаев ему приходилось ночевать на предприятии, часто работая по две смены подряд. В книге «История Адмиралтейского завода» есть фото Леонида, а под ним надпись:

Леонид Савичев работал очень старательно, ни разу не опоздал на смену, хотя был истощён. Но однажды он на завод не пришел. А через два дня в цех сообщили, что Савичев умер...

Лёка умер от дистрофии 17 марта в заводском стационаре в 24 года. Михаил вспоминал о брате как об отличном парне, который всегда гордился тем, что был ровесником Октября и что год его рождения - 1917. Таня раскрывает блокнот на букве «Л» и пишет, в спешке объединяя два слова в одно:

Лёку вместе с заводчанами, которые умерли с ним в одно время в стационаре, тоже похоронили на Пискарёвское кладбище.

Дядя Вася

13 апреля в 56 лет умер Василий. Таня раскрывает блокнот на букве «Д» и делает соответствующую запись, которая получается не очень правильной и сбивчивой:

4 мая 1942 года в Ленинграде открылось 137 школ, но Таня в свою школу № 35 уже не вернулась, потому что теперь на ней лежала забота о матери и дяде Лёше, которые к тому моменту уже окончательно подорвали здоровье. Алексею к тому моменту уже был поставлен диагноз - третья степень алиментарной дистрофии, и при этом запущенная, и его не могла спасти даже госпитализация. Алексей умер в возрасте 71 года 10 мая. Страница на букву «Л» уже была занята Лёкой и поэтому Таня пишет на развороте слева. На этой странице слово «умер» Таня почему-то пропускает:

Марии Игнатьевны не стало утром 13 мая. На листке под буквой «М» девочка делает запись, тоже пропустив слово «умерла»:

Очевидно, со смертью матери Таня потеряла надежду, что Миша и Нина когда-нибудь вернутся домой, поэтому на букве «С» «У» и «О» она пишет:

Савичевы умерли Умерли все Осталась одна Таня Таня

Первый день, когда она осталась одна, Таня провела у своей подруги Веры Афанасьевны Николаенко, которая жила вместе с родителями этажом ниже Савичевых. Вера была на год старше Тани и девочки общались по-соседски, но во время Блокады до этого дня не виделись (Вера почти не выходила из дома и не знала, что происходит у соседей). Мать Веры, Агриппина Михайловна Николаенко, зашила тело Марии в серое одеяло с полоской. Отец Веры, Афанасий Семёнович, который был ранен на фронте, лечился в госпитале в Ленинграде и имел возможность часто приходить домой, пошёл в детский сад, что находился рядом, и попросил там двухколёсную тележку. На ней он и Вера вдвоём повезли тело через весь Васильевский остров за реку Смоленку.

Таня пойти с нами не могла - была совсем слаба. Помню, тележка на брусчатке подпрыгивала, особенно когда шли по Малому проспекту. Завёрнутое в одеяло тело клонилось набок, и я его поддерживала. За мостом через Смоленку находился огромный ангар. Туда свозили трупы со всего Васильевского острова. Мы занесли туда тело и оставили. Помню, там была гора трупов. Когда туда вошли, раздался жуткий стон. Это из горла кого-то из мертвых выходил воздух… Мне стало очень страшно.

Трупы из этого ангара хоронили в братских могилах на Смоленском православном кладбище, так что Танина мать лежит там. Когда газета «Аргументы и факты» в январе 2004 года напечатала статью про Нину и Мишу под названием «Савичевы умерли не все», в её редакцию позвонил сын Веры и рассказал, что его мать хоронила мать Тани Савичевой. Редакция позвонила ей и выяснила все подробности. После чего Вера встретилась с Ниной. Нина была очень удивлена, когда узнала, что её мать похоронена на Смоленском кладбище, потому что до этого она была уверена, что мать вместе с дядями, бабушкой и братом похоронена в братских могилах на Пискарёвском кладбище. Государственный мемориальный музей обороны и блокады Ленинграда в своё время даже сообщил ей номера этих могил. Однако сотрудники архива Пискаревского кладбища установили с точностью, что Мария Игнатьевна Савичева похоронена на Смоленском православном кладбище, прямо недалеко от могилы её мужа. Правда, при регистрации допустили ошибку: отчество Игнатьевна почему-то заменили на Михайловна. Под этим именем она и значится в электронной Книге памяти кладбища.

Таня пробыла у Николаенко весь тот день и осталась на ночь.

Сказала, что пойдет жить к тёте. Вечером пришёл мой отец, принёс немного селёдки. Мы сели ужинать. Таня съела кусочек и сказала: «Ой, я вся просолонилась». Когда мы ложились спать, она показала матерчатый мешочек, висевший на верёвке у неё на шее. Объяснила, что там драгоценности, оставшиеся от отца. Она собиралась менять их на хлеб. На следующее утро Таня ушла. Больше я её никогда не видела.

Таня пошла к бабушкиной племяннице тёте Дусе - Евдокии Петровне Арсеньевой, которая жила в коммунальной квартире на улице Пролетарской диктатуры (дом № 1а, комната № 3). Она родилась в Петрограде. В 1918 году умерли её отец и мать, и они с сестрой Ольгой (в будущем Крутоус) остались сиротами, после чего их разлучили. Ольга попала в детский дом в Пушкине, а Евдокию в качестве няньки отправили в одну деревенскую семью. Ещё задолго до войны Ольга разыскала сестру и уговорила её вернуться в Ленинград, где та нашла работу на слюдяной фабрике. С 1930 года сёстры не общались, в результате тяжёлого детства Евдокия выросла очень неприветливой.

С собой Таня прихватила стоявшую у них дома палехскую шкатулку, в которой хранились мамина свадебная фата и венчальные свечи. Теперь же вместе с ними там лежали шесть свидетельств о смерти и блокнот Нины. Тётя Дуся взяла опекунство над Таней и перевезла в свою комнату на хранение многие вещи Савичевых. В то время она отрабатывала на заводе по полторы смены без отдыха и, уходя на работу, отправляла девочку на улицу, а комнату запирала на ключ. Делалось это исключительно по благим намерениям, так как Таня к тому моменту уже сама была окончательно истощена и для неё же было лучшим пребывание на свежем воздухе. Несмотря на то, что уже стоял май, девочка, как и все ленинградцы, страдавшие дистрофией, ощущала озноб и ходила в зимней одежде. Нередко случалось, что, вернувшись домой, тётя Дуся заставала Таню спящей прямо на лестнице.

В самом начале июня 1942 года Таню, так же уснувшую на лестнице, застал Василий Крылов - друг Лёки (играл в его ансамбле и тоже был белобилетником, потому что во время Советско-финской войны лишился нескольких пальцев на руке) и воздыхатель Нины (Василий по профессии был инструктором по планеризму, а Нина до войны всерьёз увлекалась планерным спортом). От него она узнала, что Нина жива. Оказалось, что во время эвакуации она тяжело заболела, её сняли с поезда и отправили в больницу, откуда она попала в совхоз в Тверской области (тогда Калининская). При первой же возможности Нина послала Василию (при этом не зная, что его тоже эвакуировали, однако ему удалось довольно скоро вернуться домой) письмо, чтобы он узнал, что с её семьёй. Спустя какое-то время Крылов прислал ей ответ, что тётя Дуся, якобы из благих намерений, сняла с себя опеку над Таней и отправила её в эвакуацию.

Эвакуация

Евдокия Петровна Арсеньева в конечном счёте сняла с себя опеку над Таней и оформила её в детский дом № 48 Смольнинского района, который готовился тогда к эвакуации в Шатковский район Горьковской области (с 1990 годаНижегородской), что был в 1300 километрах от Ленинграда. Детские дома в блокадном Ленинграде формировались и укомплектовывались педагогами под строгим контролем НКВД, после чего переправлялись на Большую землю. Эшелон, в котором находилась Таня, неоднократно попадал под бомбёжки, и только в августе 1942 года прибыл, наконец, в посёлок Шатки. Одна из создателей шатковского музея, посвящённого Тане Савичевой, преподаватель истории Ирина Николаева позже вспоминала:

Встречать этот эшелон к станции вышло очень много народа. Раненых в Шатки привозили постоянно, но на этот раз людей предупредили, что в одном из вагонов будут находиться дети из блокадного Ленинграда. Поезд остановился, однако из открывшейся двери большого вагона так никто и не вышел. Большая часть ребятишек попросту не могла встать с кроватей. Те, кто решился заглянуть внутрь, долго не могли прийти в себя. Вид детей был страшен - кости, кожа и дикая тоска в огромных глазах. Женщины подняли невероятный крик. «Они же живые ещё!» - успокаивали их сотрудники НКВД, сопровождавшие поезд. Практически сразу люди стали нести к тому вагону продукты, отдавали последнее. В результате в помещение, подготовленное для детского дома, детей отправили под конвоем. Человеческая доброта и самый маленький кусок хлеба с голодухи запросто могли убить их.

Детский дом № 48 в составе 125 детей (в том числе и Тани) был отправлен в расположенный неподалёку от Шатков посёлокКрасный Бор. Там их разместили в одном из зданий средней школы, где они должны были пройти двухнедельный карантин. Несмотря на нехватку продуктов и медикаментов, горьковчане смогли выходить ленинградских детей. Как следует из акта обследования условий жизни воспитанников детского дома, все 125 детей были физически истощены, но инфекционнобольных насчитывалось лишь пятеро. Один малыш страдал от стоматита, трое болели чесоткой, ещё один -туберкулёзом. Случилось так, что этим единственным туберкулёзным больным и оказалась Таня Савичева.

Таню не допускали к другим детям, и единственный человек, который с ней общался, была приставленная к ней медсестра Нина Михайловна Середкина. Она делала всё, чтобы облегчить Танины страдания и, по воспоминаниям Ирины Николаевой, ей это в какой-то степени удалось:

Через некоторое время Таня могла ходить на костылях, а позже передвигалась, держась руками за стенку.

Но Таня всё равно была настолько слаба, что в начале марта 1944 года её пришлось направить в Понетаевский дом инвалидов в селе Понетаевка, что было в 25 километрах от Красного Бора, хотя и там ей не стало лучше. По состоянию здоровья она была самым тяжёлым больным, и поэтому через два месяца 24 мая Таню перевели в инфекционное отделение Шатковской районной больницы, где за ней до последнего дня ухаживала санитарка Анна Михайловна Журкина:

Я хорошо помню эту девочку. Худенькое личико, широко открытые глаза. День и ночь я не отходила от Танечки, но болезнь была неумолима, и она вырвала ее из моих рук. Я не могу без слез вспоминать это...

Прогрессирующие дистрофия, цинга, нервное потрясение, да ещё костный туберкулёз, которым Таня переболела в раннем детстве, сделали своё дело. Из всех прибывших тогда детей детского дома № 48 не удалось спасти только Таню Савичеву. Её часто мучили головные боли, а незадолго до смерти она ослепла. Таня Савичева умерла 1 июля 1944 в возрасте 14-ти с половиной лет от туберкулёза кишечника.

Когда девочка умерла, Журкину отправили в областной центр за дезинфицирующими материалами. Ехать ей пришлось на крыше вагона и так же возвращаться назад с двумя мешками хлорки. Оказавшись в Таниной палате, она увидела, что её кровать уже пуста. Выяснилось, что в тот же день Таню, как безродную, похоронил больничный конюх. Он показал Журкиной место на поселковом кладбище. Рядом с этим местом были похоронены родные Анны Михайловны. С того же года она стала ухаживать и за Таниной могилой.

Дневник Тани Савичевой

Страницы дневника.

• 28 декабря 1941 года. Женя умерла в 12 часов утра.
• Бабушка умерла 25 января 1942-го, в 3 часа дня.
• Лёка умер 17 марта в 5 часов утра.
• Дядя Вася умер 13 апреля в 2 часа ночи.
• Дядя Лёша 10 мая в 4 часа дня.
• Мама - 13 мая в 730 утра 1942 года.
• Савичевы умерли.
• Умерли все.
• Осталась одна Таня.

Таня Савичева (справа) и её племянница Маша Путиловская за несколько дней до начала войны, посёлок Саблино, июнь 1941. Тане - 11 лет, Маше - 6.

Вернувшись в Ленинград, сестра Тани Нина случайно увидела у тёти Дуси знакомую палехскую шкатулку. Обнаружив в ней свою записную книжку, она забрала её, не подозревая, что написано в этом блокноте. Затем Нина познакомилась с майором Л. Л. Раковым (1904-1970), бывшим ученым секретарем Эрмитажа. Увидев скорбные записи, сделанные детской рукой в маленьком блокнотике, Раков предложил Нине поместить блокадный дневник в экспозиции выставки «Героическая оборона Ленинграда», в формировании которой с конца 1943 года по поручению Политуправления Ленинградского фронта он принимал участие. Затем эта выставка была преобразована в Музей обороны Ленинграда, официальное открытие которого состоялось 27 января 1946 года. Но в 1953 г. этот музей был закрыт, и дневник Тани Савичевой вместе с многочисленными документами, в том числе и «Книгами учёта захоронений на Пискарёвском кладбище», оказался в Музее истории Ленинграда.

Дневник Тани Савичевой фигурировал на Нюрнбергском процессе как один из обвинительных документов против нацистских преступников. Тем не менее Лауреат золотой медали «Личность Петербурга» Маркова Лилия Никитична в интернет-газете «Петербургская семья» подвергает этот факт сомнению. Она считает, что если бы это было так, то дневник остался бы в Нюрнберге, а не экспонировался бы в «Государственном Музее истории Санкт-Петербурга».

Дневник сегодня выставлен в музее истории Ленинграда, а его копия - в витрине одного из павильонов Пискарёвского мемориального кладбища. В ближайшее время планируется впервые за последние тридцать пять лет показать оригинал, но в закрытом виде.

В январе 2010 в музее истории Ленинграда впервые была показана фотография Тани, которая была сделана за несколько дней до войны. На фотографии Тане одиннадцать лет (столько ей было, когда она начала вести дневник). До этого самой распространённой фотографией была та, что была сделана в 1936 году, когда Тане было шесть лет. Тогда же и выяснилось, что в живых из семьи Савичевых остался ещё один человек. Вплоть до 90-х годов 20-го века во всех источниках говорилось, что никто из Савичевых не выжил. Сведения про Нину и Мишу стали появляться позднее. Благодаря этому снимку выяснилось, что у Тани была племянница - дочь Жени Мария Юрьевна Путиловская, которая и принесла этот снимок в музей. Во время блокады она не была эвакуирована и выжила только благодаря своему отцу.

Память

Именем Тани Савичевой назван горный перевал в Джунгарском Алатау,Казахстан.
В память о Тане Савичевой её именем названа малая планета «2127 Таня», открытая в 1971 году советским астрономом Л. И. Черных.31 мая 1981 года на Шатковском кладбище был открыт памятник - мраморное надгробие и стела с бронзовым барельефом (скульптор Холуева, архитекторы Гаврилов и Холуев). Рядом находится возведённая в 1975 году стела с барельефным портретом девочки и страничками из её дневника.

В Санкт-Петербурге, по адресу 2-я линия Васильевского острова, дом 13 (доходный дом В. Ф. Громова) на доме и во дворе где жила Таня Савичева, установлены мемориальные доски.

В школе № 35, где училась Таня Савичева, работает музей её имени.

Тане Савичевой посвящена песня «Баллада о Тане Савичевой» (муз. Е. Дога, сл. В. Гин), впервые исполненная Эдитой Пьехой.

Таня Савичева - одна из четырёх известных девочек, историям которых посвящено произведение Юрия Яковлева «Страсти по четырём девочкам. Мистерия» (Таня Савичева, Анна Франк, Садако Сасаки, Саманта Смит).

В этом же доме этажом выше жили братья Николая Василий и Алексей, которые после ликвидации «Артели» сменили профессию: Василий стал директором магазина «Букинист» на Петроградской стороне, а Алексей до пенсии работал заводским снабженцем.
Их брат Дмитрий умер ещё до начала войны.
В первые же дни войны Леонид и его дяди Василий и Алексей отправились в военкоматы, но получили отказы: Леонида не взяли из-за зрения, Василия и Алексея - из-за возраста. Из всей семьи на фронт попал только Миша.
Нина с заводскими сослуживцами стала рыть окопы в Колпино,после чего начала дежурить на вышке поста воздушного наблюдения в штабе заводского МПВО.
Женя тайком от бабушки и мамы стала сдавать кровь для спасения раненых бойцов.
Мария, как и все работницы швейных мастерских в городе, была отправлена на производство военного обмундирования.
Таня вместе со сверстниками в те дни помогала очищать чердаки от мусора и собирала стеклянную тару для зажигательных бутылок
Михаил 21 июня 1941 года сел на поезд Ленинград - Кингисепп, и отправился в село Дворищи к тёте Капитолине(сестра мамы) . Там его и застала война. Михаил ушёл в партизанский отряд, провёл в нём несколько лет, был тяжело ранен и отправлен на лечение в уже освобождённый Ленинград. Из больницы вышел инвалидом, передвигался на костылях.
Когда Савичевы узнали, что 9 июля Псков был захвачен немцами, то посчитал Мишу погибшим, не зная, что он попал в партизанский отряд.
В декабре 1941 года в Ленинграде остановилась работа транспорта, а улицы города были полностью занесены снегом, который не убирался всю зиму.
Женя из -за частой сдачи донорской крови и долгой ходьбы пешком почти 7 километров сильно подорвала здоровье. Иногда она оставалась ночевать на заводе, чтобы сохранить силы для работы ещё на две смены. Однажды Евгения не пришла на завод и обеспокоенная её отсутствием сестра Нина отпросилась с ночной смены и поспешила к сестре домой и видит сестру мертвой -ей было 32 года. После ее смерти,муж Евгении Юрий Путиловский забирает дочку к себе.
Первая запись в дневнике Тани.
Вероятно, чтобы не забыть дату смерти Жени, Таня решила её записать и взяла записную книжку Нины, которую той подарил когда-то Леонид. Половину книжки Нина в своё время превратила в справочник чертёжника-конструктора.
Другая половина книжки, с алфавитом, оставалась чистой и Таня решила писать обычным черным карандашом на ней.
На странице под буквой «Ж» она написала:
“Женя умерла 28 дек в 12.00 час утра 1941 г.”
Вначале Женю хотели похоронить на Серафимовском кладбище, однако это оказалось невозможно из-за того, что все подступы к воротам кладбища были завалены трупами, которые некому было хоронить, и поэтому Савичевы решили отвезти её тело на Остров Декабристов и похоронить там на Смоленском лютеранском кладбище. С помощью её бывшего мужа Юрия удалось достать гроб.
По воспоминаниям Нины, уже на кладбище Мария, склонившись над гробом старшей дочери, произнесла фразу, которая для их семьи стала пророческой: «Вот мы тебя хороним, Женечка. А кто и как нас хоронить будет?».
У бабушки Евдокии Фёдоровны из -за голода развилась алиментарная дистрофия.При таком состоянии требовалась срочная госпитализация, но она отказалась, ссылаясь на то, что ленинградские больницы и без того переполнены.
Бабушка умерла 25 января, спустя два дня после дня рождения Тани.
В книжке Нины на странице с буквой «Б» написала:
“Бабушка умерла 25 янв. 3 ч. дня 1942 г.”
В свидетельстве о смерти, которое Мария Савичева получила в райсобесе, стоит другое число - 1 февраля. Это было вызвано тем, что перед смертью Евдокия попросила не выбрасывать её продуктовую карточку, потому что её можно было использовать ещё до конца месяца. Евдокия - единственная из семьи Савичевых, чьё место захоронения осталось неизвестным.Евдокию похоронили в братской могиле на Пискарёвском
Лёка (Леонид) работая на Адмиралтейском заводе днём и ночью, редко приходил домой, хотя завод был недалеко от дома - на противоположном берегу Невы. Как и Евгении ему, в большинстве случаев, приходилось ночевать на предприятии, часто работая по две смены подряд.
Лёка умер от дистрофии в заводском стационаре в 24 года.
На букве «Л» Таня, в спешке объединив два слова в одно, написала:
Лёка умер 17 марта в 5 ч.утра в 1942 г.Лёку тоже похоронили на Пискарёвском кладбище.
Дядя Вася Таня на букве «Д» сделала соответствующую запись, которая получилась не очень правильной и сбивчивой:
Дядя Вася умер в 13 апр 2 ч ночь 1942 г.
Василия похоронили на Пискарёвском кладбище.
Алексею Савичеву был поставлен тот же диагноз, что и Евдокии - третья степень алиментарной дистрофии, и при этом настолько запущенная, что его не могла спасти даже госпитализация.
Страница на букву «Л» уже была занята записью про Леонида и поэтому Таня сделала запись на развороте слева.
Дядя Лёша 10 мая в 4 ч дня 1942 г. ему было 71 лет.
Мама Мария на листке под буквой «М» Таня сделала соответствующую запись и слово «умерла» тоже почему-то пропустила:
Мама в 13 мая в 7.30 час утра 1942 г.
Очевидно, со смертью матери Таня потеряла надежду, что Михаил и Нина когда-нибудь вернутся домой, поэтому на букве «С» «У» и «О»
она пишет:
”Савичевы умерли”
” Умерли все”
“Осталась одна ТаняТаня, когда осталась одна,пошла к своим соседям которые жили на этаж выше, их дочка была ее подругой, она на один год старше ее Вере, во время самой блокады до этого дня не виделись (Вера почти не выходила из дома и не знала, что происходит у соседей).
Мать Веры, Агриппина Михайловна, зашила тело Марии в серое одеяло с полоской, а её отец, Афанасий Семёнович, принёс из местного детского сада двухколёсную тележку. На ней он и Вера вдвоём повезли тело через весь Васильевский остров за реку Смоленку.Таня пойти с нами не могла - была совсем слаба. Помню, тележка на брусчатке подпрыгивала, особенно когда шли по Малому проспекту. Трупы из этого ангара хоронили в братских могилах на Смоленском православном кладбище. Весь этот день Таня осталась у Веры. На следующий день пошла к бабушкиной племяннице Евдокии Петровне Арсеньевой, которая жила в коммунальной квартире на улице Пролетарской диктатуры.С собой Таня прихватила стоявшую у них дома палехскую шкатулку, в которой хранились мамина свадебная фата, венчальные свечи, шесть свидетельств о смерти и блокнот Нины.
Евдокия оформила опекунство над Таней и перевезла в свою комнату на хранение многие вещи Савичевых. В то время она отрабатывала на заводе по полторы смены без отдыха и, уходя на работу, отправляла девочку на улицу. Таня к тому моменту была уже окончательно истощена и, несмотря на то, что уже стоял май, как и все ленинградцы, страдавшие дистрофией, она ощущала озноб и ходила в зимней одежде нередко случалось, что, вернувшись домой, Евдокия заставала Таню спящей прямо на лестнице.
В самом начале июня 1942 года Таню нашёл Василий Крылов(друг Леонида) , которому удалось вернуться из эвакуации в Ленинград и он нашёл письмо Нины. И хотя она узнала, что Нина жива, её здоровье было настолько подорвано, что через некоторое время Евдокия сняла с себя право опеки, чтобы Таню смогли отправить в эвакуацию.
Евдокия оформила Таню в детский дом № 48 Смольнинского района, который готовился к эвакуации.
В августе 1942 года в составе 125 детей Таня прибыла в посёлок Шатки, где их отправили в расположенный неподалёку от Шатков посёлок Красный Бор и разместили в одном из зданий средней школы на двухнедельный карантин. Несмотря на то, что все 125 детей были физически истощёны, инфекционно-больных среди них было только пятеро. Таня была единственным ребёнком, который был болен туберкулёзом, из-за чего её не допускали к другим детям, и единственным человеком, который с ней общался, была приставленная к ней медсестра Нина Михайловна Серёдкина. Она делала всё, чтобы облегчить Танины страдания и ей это в какой-то степени удалось: через некоторое время Таня могла ходить на костылях, а позже передвигалась, держась руками за стенку.Но организм Тани был настолько подорван, что в начале марта 1944 года её перевезли в дом инвалидов. Там туберкулёз стал прогрессировать и через два месяца 24 мая Таню перевели в инфекционное отделение Шатковской районной больницы, где за ней до последнего дня ухаживала санитарка Анна Михайловна Журкина:” Я хорошо помню эту девочку. Худенькое личико, широко открытые глаза. День и ночь я не отходила от Танечки, но болезнь была неумолима, и она вырвала её из моих рук. Я не могу без слёз вспоминать это…”Прогрессирующие дистрофия, цинга,нервное потрясение и костный туберкулёз, которым Таня переболела в раннем детстве, окончательно подорвали её здоровье и 1 июля 1944 в возрасте четырнадцать с половиной лет Таня умерла туберкулёза кишечника (по другой версии, это был энцефалит).
Она стала единственной умершей из всех прибывших тогда детей детского дома № 48. Перед смертью её часто мучили головные боли, а в последние дни онаослепла. В тот же день Таню, как безродную, похоронил больничный конюх и Анна Журкина санитарка, которая ухаживала за ней и за ее могилой

Нина и Миша.
28 февраля 1942 года Нина должна была прийти домой, но так и не пришла. В тот день был сильный артобстрел, и, видимо,…
Савичевы посчитали Нину погибшей, не зная, что Нина вместе со всем предприятием, где она работала, была спешно эвакуирована через Ладожское озеро на «Большую Землю».
Письма в осаждённый Ленинград почти не ходили, и Нина, как и Михаил, не могла передать родным никакой весточки.
В дневник сестру и брата Таня так и не записала, возможно надеясь, что они живы.
Во время эвакуации Нина тяжело заболела, её сняли с поезда и отправили в больницу, откуда она попала в совхоз Тверскую область.
При первой же возможности она послала их общему с Леонидом другу Василию Крылову письмо с просьбой проведать её семью. Однако, Крылов не сразу получил письмо, потому что тоже находился в эвакуации.
Нина до последних дней своей жизни жила в Санкт-Петербурге,скончалась 6 февраля 2013 года в возрасте 94 лет, у Нины остался сын, одна внучка и одна правнучка.

Михаил Савичев после войны жил безвыездно в городе Сланцы Ленинградской Области. Он умер в 1988 году

Дневник ….
Вернувшись в Ленинград, Нина случайно увидела у тёти Дуси знакомую палехскую шкатулку. Обнаружив в ней свою записную книжку, она забрала её, не подозревая, что написано в этом блокноте.
Нина через своего знакомого майора Л. Л. Ракова работника Эрмитажа, передала скорбные записи, сделанные детской рукой в маленьком блокнотике, Раков предложил Нине поместить блокадный дневник в экспозиции выставки «Героическая оборона Ленинграда», в формировании которой с конца 1943 года по поручению Политуправления Ленинградского фронта он принимал участие.
Затем эта выставка была преобразована в Музей обороны Ленинграда, официальное открытие которого состоялось 27 января 1946 года.
Но в 1953 году этот музей был закрыт, и дневник Тани Савичевой вместе с многочисленными документами, в том числе и «Книгами учёта захоронений на Пискарёвском кладбище», оказался в Музее истории Ленинграда.

ПАМЯТЬ.
Дневник Тани Савичевой фигурировал на Нюрнбергском процессе как один из обвинительных документов против нацистских преступников. Некоторые авторы подвергают этот факт сомнению.

Дневник сегодня выставлен в музее истории Ленинграда, а его копия - в витрине одного из павильонов Пискарёвского мемориального кладбища.

В ближайшее время планируется впервые за последние тридцать пять лет показать оригинал, но в закрытом видеВ январе 2010 в музее истории Ленинграда впервые была показана фотография Тани, которая была сделана за несколько дней до начала Великой Отечественной войны. На фотографии Тане одиннадцать лет (столько ей было, когда она начала вести дневник).

До этого самой распространённой фотографией была та, что была сделана в 1936 году, когда Тане было шесть лет. Тогда же и выяснилось, что в живых из семьи Савичевых остался ещё один человек. Вплоть до 1990-х годов во всех источниках говорилось, что никто из Савичевых не выжил. Сведения про Нину и Мишу стали появляться позднее.

Благодаря этому снимку выяснилось, что у Тани была племянница - дочь Жени Мария Юрьевна Путиловская, которая и принесла этот снимок в музей. Во время блокады она не была эвакуирована и выжила только благодаря своему отцу.

В память о Тане Савичевой её именем названа малая планета «2127 Таня», открытая в 1971 году советским астрономом Л. И. ЧерныхВ школе № 35, где училась Таня Савичева, работает музей её именем.